Новости космонавтики. – 2011.-№11.-с.2-8

Владимир Александрович Поповкин, руководитель Федерального космического агентства. Выступление на правительственном часе в Государственной Думе Российской Федерации 7 октября 2011 года.

(Выступление В. А. Поповкина, вопросы депутатов и ответы на них даны по стенограмме в сокращении, не меняющем смысла и не исключающем приведенную информацию. - Ред.)

Добрый день, уважаемые депутаты Государственной Думы! Я впервые выступаю перед законодателями в качестве руководителя Роскосмоса и осознаю значимость этой встречи.

Космонавтике все уделяют очень большое внимание: президент, правительство, Государственная Дума, и, конечно, вы вправе требовать результатов, и результатов положительных. Но необходимо отметить, что в современной российской космонавтике на­копился целый ряд критически важных вопросов, и я рассчитываю на плодотворное взаимодействие со всеми структурами Государственной Думы в целях их конструктивного решения.

Свое выступление я разобью на две части. Первая - это то, из-за чего меня пригласили в Государственную Думу на правительственный час, то есть информация об авариях и о том, что нами предпринято в связи с ними. И во второй части я вам доложу о состоянии и перспективах космонавтики, ракетно-космической отрасли, существующих в ней проблемах и путях их решения.

Об авариях и оперативных мерах

Об авариях. Первая произошла в августе те­кущего года: вследствие ошибки системы уп­равления разгонного блока «Экспресс-АМ4» вышел на нерасчетную орбиту и, хотя он функционирует, по назначению использо­ваться не может. Причиной аварии стала ошибка при формировании полетного зада­ния разгонного блока. И как бы нам ни хоте­лось сказать, что виноват программист или тот, кто его проверял, на наш взгляд, причины гораздо глубже, потому что, кроме этого программиста, был целый ряд должностных лиц, которые должны были все это проконт­ролировать. Это и генеральный конструктор КБ «Марс» - разработчика системы управле­ния, это и головной разработчик разгонного блока КБ «Салют», это и наша головная науч­ная организация - ЦНИИмаш. Причем дей­ствительно в отчете [видно], что [соверше­на] ошибка, но, к сожалению, ни одна из этих контролирующих структур, которые вы­дали нам в итоге положительное заключе­ние на запуск... этот отчет не посмотрела...

Здесь были заложены ошибочные алгорит­мы, потому что на более ранних стадиях всех таких работ при ошибке должно останавли­ваться осуществление программы до того момента, пока эту ошибку не исправят.

Причиной неудачного запуска 24 августа транспортного корабля «Прогресс» с грузом для МКС стал выход из строя двигательной установки третьей ступени вследствие засо­рения тракта подачи горючего в газогенера­торе... И причина, которую установила меж­ведомственная комиссия во главе с академи­ком РАН А. С. Коротеевым, - производствен­ный брак [и носит] характер случайный. По­чему он был так назван комиссией? Потому что не удалось найти материальную часть, а засорение тракта горючего могло произойти по разным причинам. В ходе работы комис­сии моделировались различные ситуации, и действительно это могло быть и в газогене­раторе, и в любом месте трубопровода.

По­этому нам пришлось отозвать всю партию - а таких двигательных установок было изготов­лено 18, они находились и на космодроме Байконур, и на космодроме Куру, и на заводе «Прогресс» - вернуть всю эту партию и на­чать проводить по всем этим двигателям до­полнительные проверки. И на сегодняшний день я вам скажу так: из той части партии, которую мы проверили, ни в одной двига­тельной установке какого-то постороннего предмета, будем так говорить, не нашлось. Мы дополнительно «прожгли» эти двигательные установки, и теперь можно говорить, что это был действительно единичный случай. Ко­миссия, кстати, так и написала: что этот случай будет признан единичным после провер­ки всей партии изготовленных двигателей.

По этой причине нам пришлось внести коррективы в реализацию пилотируемой космической программы, и сегодня она выгля­дит так: 30 октября мы должны запустить беспилотный аппарат «Прогресс»,  для того чтобы все проверить и убедиться в том, что мы действительно приняли все необходи­мые меры. 14 ноября мы запустим трех кос­монавтов,  22 ноября посадим тех, которые сегодня работают на орбите, и 21 декабря еще трех космонавтов запустим. Таким обра­зом, с 21 декабря мы перейдем в штатный режим эксплуатации Международной косми­ческой станции.

Какие нами были приняты меры? Я бы их разбил на три этапа. На первом этапе мы должны были принять срочные меры. Мной были созданы оперативные группы, и они проверили весь ход изготовления космичес­ких аппаратов, ракет-носителей, разгонных блоков, которые были изготовлены раньше, но запуск, которых должен был осуществить­ся в сентябре, в октябре, на предмет отступ­лений от конструкторской документации, на­рушений технологического цикла и тому по­добного. В связи с этим мы перенесли ряд за­пусков, в том числе запуск спутника ГЛОНАСС, запуск военной полезной нагрузки носите­лем «Протон». В общем-то, это необходимо было сделать, и, как показала сегодня прак­тика, несколько успешных последних запус­ков, эти решения были вполне оправданны.

Есть и оперативные меры, которые мы тоже вынуждены были принять, о них я доложил председателю правительства, и была выражена поддержка.

Принято: во-первых, решение о введе­нии в Роскосмосе ведомственной системы контроля качества. Это будет своя независи­мая система контроля, она ни в коем случае не будет заменять ОТК заводов и службы ка­чества на всех предприятиях. Эта структура будет комплексно смотреть, идут ли отступ­ления от конструкторской документации, на­сколько правильны решения технологов, за­водских конструкторов по изменению конст­рукторской документации, не повлияет ли это на результат, и по результатам уже давать свои заключения о готовности составных ча­стей к пуску.

Во-вторых, на космодроме Байконур бу­дет создана единая испытательно-запускаю­щая служба. Сегодня, к сожалению, сложи­лось так, что завод-изготовитель сам изготавливает и сам на космодроме испытывает. Мы разделили функции контроля: один дол­жен изготавливать, другой должен испыты­вать и запускать.

В-третьих, это проверка образцов техни­ки, которые изготавливаются (это относительно конечной продукции - двигательных установок, других важных элементов). Ис­пытательные стенды, которые сегодня нахо­дятся на балансе предприятий (предприятия сами осуществляют эти контрольные испы­тания), будут переданы в Научно-испыта­тельный центр ракетно-космической промы­шленности [г. Пересвет], то есть [будет] со­здана независимая организация, которая то­же будет контролировать уже этап наземных испытаний.

Головной научной организацией [ЦНИИмаш] будут созданы стенды проверки полетных заданий всех ракет-носителей и разгонных блоков, чтобы заключения давались не по отчетам разработчика, а чтобы это полетное задание можно было на стенде прокрутить, понять, что оно функционирует, и уже на этом основании давать заключение о готовности к пуску.

Это как бы срочные, оперативные вещи, которые, на наш взгляд, необходимо сде­лать. Но есть и глубинные причины произо­шедшего.

Первое - это, я сказал бы, то, что норма­тивные документы, которые сегодня дейст­вуют в нашей структуре, разработаны в усло­виях еще планово-распределительной экономики, и они, к сожалению, перестают дей­ствовать в рыночных условиях. Мы провели анализ всех таких документов и начали уже сегодня их переработку.

Второе - это большой износ основных фондов, технологическое отставание от современного мирового уровня. Это, конечно, последствия 1990-х годов, и у нас поэтому отрасль выглядит крайне неравномерно.

Есть предприятия, которые в 1990-х годах вышли на коммерческий рынок: это Центр имени Хруничева, который ракеты «Протон» делает, это корпорация «Энергия», которая занимается пилотируемой тематикой, это Центр «ЦСКБ-Прогресс», который делает ракеты «Союз». Они в то тяжелое время за счет коммерции смогли частично модерни­зироваться и теперь находятся на мировом уровне.

А есть предприятия, которые рабо­тали чисто на отечественный космический рынок, который был провален, и, конечно, они находятся сегодня в более тяжелом со­стоянии. Если взять сегодня всю нашу от­расль, ее потенциальные возможности про­изводства, то загрузка составляет 33%. Это говорит о чрезмерной избыточности... Одни предприятия перегружены и требуют модер­низации, расширения производства, другие просто недогружены.

Третье - кадровая проблема. У нас сего­дня средний возраст уменьшился - 41.5 лет. Но если разбить по годам, то получается, что порядка 45% старше 60 лет, остальные - до 30. Получился разрыв, это гоже последствия 1990-х годов: когда молодые ребята, заканчи­вая вузы, просто не шли в отрасль - шли туда, где можно заработать, где можно выжить.

Четвертое - это несоответствие органи­зационной структуры отрасли современным требованиям внутреннего и внешнего рынка космической продукции и услуг. Как плани­руется решить эту проблему, я несколько позже доложу, а сейчас остановлюсь еще на некоторых вопросах.

Будущее нашей космонавтики

Произошедшие аварии и состояние орби­тальной группировки космических аппара­тов заставили взглянуть несколько шире во­обще на Федеральную космическую про­грамму (ФКП) и на то, куда мы идем. Наша конкурентоспособность на внешнем рынке в основном определяется экономической эф­фективностью и надежностью российских средств выведения, в то время как основной объем продаж в мире сегодня приходится на орбитальные космические средства, а также на предоставление космических услуг.

Если взять весь мировой космический рынок, а это порядка 267 млрд. долларов по 2010 г., то мы в нем держим 3%. Да, что касается средств выведения, мы производим в год где-то более 40% пусков, и мы вроде бы ак­тивную ведем космическую деятельность, но с точки зрения экономической эффективно­сти, особенно с учетом международного раз­деления труда в космической отрасли, мы за­нимаем неоправданно низкую нишу.

В связи с этим мы пересмотрели приори­теты и подготовили изменения в ФКП. Там мы планируем в первую очередь сосредото­читься на создании новых средств дистанционного зондирования Земли, навига­ции, предупреждения о чрезвычайных ситуациях, метеорологии, телекоммуни­кационных и связных систем. И эту пози­цию мы, по сути дела, согласовали со всеми министерствами в правительстве: и с МЧС, и с Министерством природных ресурсов и эко­логии, и с Министерством внутренних дел, и с другими. Это будет для нас приоритетом но­мер один. Мы планируем (и, кстати, в рамках ФКП деньги на это в общем-то есть) увели­чить к 2015 г. группировку космических аппа­ратов связи, вещания и ретрансляции, систе­мы спасания КОСПАС/SARSAT с 26 аппаратов до 48, дистанционного зондирования Земли и метеорологии - с 5 до 20, системы ГЛОНАСС - с 24 до 30.

Кстати, что касается системы ГЛОНАСС. Запуск КА, который произведен 3 октября, позволяет мне сегодня доложить, что раз­вертывание орбитальной группировки завершено: сегодня российская система ГЛО­НАСС действительна глобальная, и в любое время в любой точке земного шара можно определить свое местоположение.

Теперь перед нами вторая задача: сде­лать так, чтобы этой группировкой пользова­лись. И здесь у нас основной приоритет свя­зан... с созданием наземной инфраструкту­ры использования ГЛОНАСС, различных до­полнений. Вот если сегодня точность при использовании где-то 5.6 метра, то к 2015 г. мы планируем выйти на 1 метр с помощью раз­личных дополнений. Это очень большая про­грамма, она предлагает взаимодействие со всеми регионами, с министерствами, о ней очень много можно говорить.

Второй по значимости приоритет - это научный космос, и здесь мы видим два направления.

Первое - изучение Солнца, планет и тел Солнечной системы, и в первую очередь Марса, Луны. В ноябре мы планируем запус­тить космический аппарат «Фобос-Грунт» к спутнику Марса. Задача - долететь до Марса, до этого спутника, взять грунт [с Фобоса] и доставить его на Землю. С Земли будет стар­товать около 500 тонн вместе с ракетой, а на Землю мы вернем 50-250 граммов грунта [зависит от его твердости]. Вы представляе­те, какие сложности, если туда отправлять человека?

Второе - изучение дальних галактик. Летом запустили «Радиоастрон», изучающий дальние галактики в радиоспектре. Мы не стали распыляться и решили для этих галактик создать целый ряд аппаратов, которые закроют весь спектр: следующий аппарат мы запустим в 2013 г. для изучения в рентге­новском спектре, в 2015 г. - в ультрафиоле­товом, в 2017 г. - в миллиметровом. Почему такая очередность выбрана? Она выбрана исходя из технической готовности специаль­ной аппаратуры к реализации.

Третий по значимости приоритет - пи­лотируемая тематика. Здесь у нас две зада­чи. Первая - выполнение международных обязательств по МКС. Я, честно говоря, не считаю нашей заслугой то, что мы обеспечи­ваем МКС полностью. В то время как другие страны начинают разрабатывать что-то но­вое, мы вынуждены сосредоточиться на про­изводстве в общем-то хорошо себя зареко­мендовавших, но относительно старых кос­мических кораблей «Союз» и «Прогресс». Но эти обязательства на нас висят, и мы, ко­нечно, будем их исполнять.

Вторая задача, которую мы решаем па­раллельно, - создание перспективной пилотируемой транспортной системы, и ее прооб­раз, концепт, вы могли видеть на МАКСе. Это спускаемый аппарат, шестиместный корабль, делается он по открытой архитектуре, в за­висимости от назначения - то ли это ближ­ний космос, то ли к Луне пойдем, то ли выбе­рем стратегический путь к Марсу... Бытовой отсек может к нему стыковаться любой.

Следующее по значимости направление - средства выведения и наземная инфраструктура. На это направление в ФКП выделе­но с 2011 по 2015 год более 37% средств. И мало того, что у нас есть, в общем-то нор­мальные, хорошо зарекомендовавшие себя «Союз» и «Протон» (если говорить откро­венно, несмотря на те неуспехи, которые бы­ли летом, в целом это самые надежные раке­ты) - мы еще завершаем разработку «Анга­ры». Исходя из обозначенных задач, первых двух приоритетов, мы считаем, что [еще од­на] новая ракета сегодня нам не нужна, мы можем вполне летать на существующих ра­кетах и на той, которая разрабатывается, и мы об этом доложили руководству страны и получили поддержку. Разработку новой ракеты, пока из бумаги не вышли в железо, мы прекратили. Тем более, если говорить от­кровенно, там средств выделено меньше, чем реально потребуется, и ни о каком запу­ске этой ракеты с космодрома Восточный в 2015 г. или 2018 г, речи быть не может.

Это при том, что 37% было выделено на средст­ва выведения! На все дру­гие космические аппараты, на наш первый приоритет - всего 19%, а на весь науч­ный космос - 7%. Поэтому мной вместе с руководст­вом страны принято ре­шение разработку раке­ты «Русь-М» пока прекра­тить и на космодроме Восточный в первую оче­редь построить старто­вый комплекс ракеты «Союз-2»; с ее помощью отработать и новый космо­дром, и все новые трассы. Их особенность в том, что значительная часть будет проходить над океанской поверхностью, и поэтому нам надо организовывать взаимодействие с Воен­но-морским флотом, Мор­флотом по спасанию, по трассе выведения. А дальше? Посмотрим, как пройдут летные испытания «Ангары» в Плесецке. При ус­пешных летных испытаниях мы примем ре­шение о создании такого же стартового комплекса на космодроме Восточный, а средства, которые мы сэкономим, предлага­ем направить на решение первостепенных задач, чтобы действительно мы могли уви­деть отдачу.

Остановимся на состоянии наших долго­срочных планов - до 2050 г. Мы привлекли нашу ведущую научную организацию ЦНИИмаш совместно с институтами РАН и высшей школы - всех, кого только можно, чтобы вы­полнить системный проект «Проблемы и на­правления решения задач по развитию пер­спективных космических средств  для даль­нейшего исследования и освоения космиче­ского пространства».

Дело в том, что отрасль такая емкая и долгосрочная, что мы попытались заглянуть до 2050 г., чтобы посмотреть: а куда же стра­тегическая линия должна идти? И в соответствии с полученными результатами приори­тетом для дальнейшего исследования и освоения должна стать Луна - это говорят наши ученые. Пилотируемые полеты на Марс, астероиды - перспектива неблизкая, пере­ход к их реализации будет определяться не только уровнем экономического развития страны, но и, к сожалению, самим ходом тех­нологического развития. В настоящее время на основании системного подхода мы рабо­таем над стратегией развития космонавтики России до 2050 г., где более подробно все отразим. Мы рассчитываем довести ее ос­новные положения до самого широкого кру­га специалистов российской и мировой об­щественности, чтобы обсудить со всеми, что­бы не ошибиться в выборе главного пути.

Для реализации этих планов необходи­ма перестройка и дальнейшая интеграция отрасли. В структурном плане нам необхо­димо прийти к выверенной, научно обоснованной структуре отрасли и к новым отноше­ниям заказчик - подрядчик. Правильно по­зиционировать в сфере космической дея­тельности операторов космических услуг и потребителей космической информации. К сожалению, это сегодня у нас самый тем­ный участок деятельности.

Говоря о долгосрочной перспективе, следует отметить, что в целом в управлении космической отраслью нам еще предстоит отыскать точно взвешенный баланс между рыночными механизмами и государствен­ным управлением космической деятельностью, изучить и еще раз понять все ошибки, которые были сделаны в процессе привати­зации в 1990-х годах, и посмотреть, что мож­но приватизировать, а что должно действи­тельно остаться под государственным кон­тролем именно на основании современных принципов разделения компетенций бизне­са и государства.

Сегодня в нашей промышленности уже сформированы и функционируют 11 интег­рированных структур, где занято более 70% [предприятий отрасли]... Мы сегодня как бы завершили вертикальную интеграцию от­дельных вещей. В последующем планирует­ся создание на их основе ряда мощных кор­пораций и нескольких компаний по изготов­лению КА и РН.

Кадровые проблемы

По кадрам. Это одна из насущных и важней­ших проблем. Нам необходимо суметь в кратчайшие сроки передать опыт 60-70-лет­них конструкторов и инженеров молодежи. Что мы для этого делаем?

Первое. На каждом предприятии созда­ны инновационные центры, где вокруг опыт­ных конструкторов созданы так называемые (так мы их называли у себя) инкубаторы мо­лодых специалистов. И вот мы сказали: все, что начинает сегодня разрабатываться, то, что мы в ТЗ сегодня даем предприятиям, только через них пропускать.

Второе. Получилось так, что сегодня во­круг каждого руководителя, если говорить простым языком, поляна зачищена настоль­ко, что его убрать практически невозможно. Вот с меня все требуют: какие вы кадровые решения приняли? Но их тяжело принять: убрать-то легче всего, а кого вместо него по­ставить? Там зачищено все... Поэтому мы приняли решение: к каждому руководителю мы сами приставили по заместителю - 37-42-летнему специалисту - с таким рас­четом, чтобы через год-полтора можно было его заменить.

Третье. Установлена связь с ведущими вузами. Все ведущие вузы прикреплены к предприятиям. Мы делаем так, чтобы к выпу­ску студент уже однозначно осел там.

Другая важнейшая часть - это, конечно, заработная плата. Вот в прошлом году сред­няя зарплата была 26 тысяч рублей, в этом году, по нашим оценкам, она в районе 30 ты­сяч будет. Ну не пойдут на такую зарплату! Мы приняли решение и все контракты в следу­ющем году будем заключать исходя из сред­ней заработной платы 40 тысяч рублей. И мы должны будем эту цену включать в контракт.

И последнее. Вот для того, чтобы все это реализовать, нам было необходимо провес­ти структурные преобразования и в самом Роскосмосе. Мы вынуждены изменить его структуру и создать Управление технической политики и качества, Управление инвестици­онных программ и капитального строительства, Управление государственного имущест­ва, Финансово-экономическое управление, где мы сосредоточим и сделаем прозрачны­ми все финансовые механизмы и все финан­совые потоки, которые сегодня проходят че­рез Роскосмос. Завершаем формирование директората. Вот по всем этим приоритетам, по их составным частям, мы создаем дирек­тораты не только из чиновников Роскосмоса, но и из руководящих специалистов предпри­ятий и науки, чтобы нам не ошибиться. Все это, на наш взгляд, позволит придать новый импульс ракетно-космической отрасли Рос­сии и даст возможность не только устоять на завоеванных позициях, но и расширить сте­пень своего участия в мировой космической индустрии.

И в заключение о нескольких пробле­мах, в решении которых я хотел бы, чтобы приняли участие и помогли нам депутаты Госдумы.

Первое - это, конечно, по контрактной системе и по 94-му закону (Закон о госзака­зе, предусматривающий обязательное прове­дение конкурса до заключения контракта. -Ред.). Мы полностью поддерживаем те пред­ложения, которые Минэкономразвития сде­лало по контрактной системе. Я не знаю, как в других секторах экономики, но что касает­ся создания таких сложных образцов, долж­на быть действительно контрактная система. Ну что, мы объявим торги в Интернете - кто нам сделает еще ракету «Протон» или разра­ботает новый космический комплекс связи? Ну смешно!

Второе. Мы считаем необходимым раз­работку и принятие таких нормативных ак­тов, как федеральный закон о внесении из­менений в Закон РФ «О космической деятельности» - в части повышения эффектив­ности использования результатов космичес­кой деятельности прикладного характера, где у нас все потеряно. Необходимо созда­ние российского космического инновацион­ного фонда, чтобы мы все внебюджетные средства, которые сегодня оседают на пред­приятиях, могли сосредоточить в одном мес­те и направить на решение технологических проблем предприятий инновационного ха­рактера. Туда, где непонятно, будет ли положительный результат, тратить государствен­ные деньги с учетом тех критериев, которые сегодня рисует нам Минэкономики и Мин­фин, мы просто не можем, так как не можем доказать, что именно туда необходимо на­править государственные деньги.

Кроме того, необходимо правовое регу­лирование страхования уникальных космических объектов, необходим закон о райо­нах падения космических объектов (к сожале­нию, сегодня законодательство такое, что мы практически не можем найти ни одного ново­го района падения отделяемых частей РН). С учетом обеспечения экологической  безо­пасности районов падения ступеней ракет-носителей в законе надо определить, сколь­ко мы должны платить регионам за землю. Ведь сегодня это не определено - это на до­говорной основе.

Несомненно, что определенное значение в этой работе будет иметь плодотворное вза­имодействие с нами представителей законодательной власти, в общем-то лично у меня со многими здесь хорошие отношения. И мы го­товы дальше работать, надеемся на вашу по­мощь, Роскосмос готов к такой работе.

Я благодарю вас за внимание и готов бо­лее подробно осветить проблемные вопросы космической деятельности страны и работы Роскосмоса в ходе ответов на ваши вопросы.

Ответы на вопросы депутатов

Коломейцев Н.В., КПРФ: Безусловно, вы профессиональный ракетостроитель, в отличие от своего предшественника, и, по мне­нию специалистов, в принципе понимаете, куда пришли, и знаете, что делать, но позво­лят ли вам? Вопрос конкретный. Вот РКК «Энергия», 38% акций которой - акции госу­дарства, незаконно (я могу документы пред­ставить) поглотила НПО «Энергомаш». По­ставлены некомпетентные менеджеры, кото­рые к космосу никакого отношения не име­ют, а к валютным махинациям ВТБ-Инвест имели. Центр имени Хруничева: 8 млрд. антикризисных средств потратили, переведя в доллары, на выкуп американских акций. Со­бираетесь ли вы менять структуру и пере­форматировать уже сделанные, интегрированные компании?

Поповкин В.А.: Что касается «Энергии» и «Энергомаша». Я не прокурор, чтобы гово­рить, законно или незаконно, я скажу не­сколько о другом. Вы абсолютно правильно сказали про 38%. Когда было принято реше­ние сделать «Энергию» единоличным испол­нительным органом, это было сделано не по­тому, что «Энергомаш» хороший и его реши­ли влить, а потому, что в НПО «Энергомаш» была еще более критическая ситуация. На сегодня мы реализуем контракт с американ­цами, который заключен еще в конце 1990-х годов, который убыточен для «Энергомаша», и только в 2014 г. мы выйдем из этой убы­точности. Но НПО «Энергомаш» - это государственное предприятие, 90% акций при­надлежит государству. Когда мы вольем «Энергомаш» в «Энергию», то контрольный пакет акций «Энергии» будет у государства, и мы сможем управлять пилотируемой тема­тикой в полном объеме, а не так, как сего­дня. Тогда мы действительно сможем совет директоров сделать таким, который будет управляем государством, - вот основная за­дача. Под эгидой «Энергии» есть еще куча предприятий. Самое главное - есть завод, ко­торый сегодня является частным, это закры­тое акционерное общество. Мы все делаем для того, чтобы внутри «Энергии» разобрать­ся во всей этой непростой конфигурации, ко­торая была выстроена в начале 1990-х годов. Вот для чего это делается.

По центру Хруничева: почему была вы­куплена ILS? Эта компания занимается продвижением «Протона» на международный рынок. Для нужд социально-экономическо­го и оборонного характера нужно четыре «Протона» в год, но само производство не изменишь, и тогда «Протон», в отличие от се­годняшней стоимости в 1.2 млрд., стоил бы у нас в районе 4-4.5 млрд. руб.

То есть эта коммерция не только приносит валюту, но еще и позволяет равномерно загрузить про­изводство и сделать экономически обоснованными цены на продукт. Ну, я не знаю, что в результате, но, честно говоря, и кредит был выдан центру Хруничева (тут часть коммер­ческой тайны), как раз вот эти доллары, для покупки ILS. И потом государство субсиди­ровало это, чтобы рассчитаться с банком, вот механизм такой проходил.

Что мы планируем в дальнейшем? Я ска­жу честно, мы будем создавать холдинг раке­тостроения. Что касается менеджмента, ну, конечно, я еще раз говорю, менеджмент при­дется менять, но для того, чтобы руководя­щий менеджмент менять, надо создать усло­вия...

Мусатов М.И., ЛДПР: Мы с вами сослу­живцы по Военно-космическим силам, и позвольте мне как бывшему начальнику по­литотдела спецчастей Космических войск задать вам два вопроса. Во-первых: какие вы предпринимаете меры по страхованию рисков при запуске и эксплуатации КА, в первую очередь тех, которые идут по госза­казу? И нужна ли помощь со стороны зако­нодателя, и если нужна, то какая?

Второй вопрос: что с РН «Ангара»? Пер­вый старт планировался еще на 2008 год. Какие проблемы затормозили реализацию планов? Нужна ли помощь, и если нужна, то какая (со стороны законодателей)? Ранее эту тему - РН «Ангара» - от Госдумы успешно курировала вице-спикер Л. К. Слиска. Мо­жет быть, всю монопольную фракцию под­ключить для решения этого вопроса? Какая у вас точка зрения?

Поповкин В.А.: По страхованию рисков. Есть двухвариантное решение этой пробле­мы. Можно вообще не страховать, тогда про­сто государство берет на себя обязательства сделать следующий аппарат по этой про­грамме. По этому пути мы пошли по пилоти­руемой программе: государство выделило дополнительные средства, у нас в резерве находятся две ракеты-носителя и два КА: «Союз» - для эвакуации экипажей и «Про­гресс» - для доставки срочных грузов. Так что эта авария, которая произошла, она не сдвигает особо, как вы видите, реализацию пилотируемой программы.

Что касается каких-то других, разовых ве­щей, то, конечно, страхование нужно, и в ходе формирования бюджета на 2012-2014 гг., на наш взгляд, нам удалось отстоять то, что это страхование должно быть. Сегодня, к сожалению, в зако­не записано, что оно носит до­бровольный характер. Мы од­ной из поправок предлагаем сделать его обязательным и средства на 2012 год в сумме 1.8-1.9 млрд. руб. предусмот­рим. И просим у депутатов со­действия, чтобы в ходе про­хождения бюджета в Госдуме они не потерялись.

По «Ангаре». 2008 год был прописан, но план действи­тельно не выполнен, и не выполнен по двум причинам. Ос­новная причина - это строи­тельная часть. В свое время приняли решение, что для «Ангары» должен использо­ваться стартовый комплекс РН «Зенит», и сегодня говорить о его ошибочности нельзя, но потребовались гораздо боль­шие трудозатраты на перест­ройку комплекса, который был предназначен для выведения 12 тонн нагрузки, а должен вы­водить 25 тонн. Пришлось ук­реплять все фундаменты, вот этим, в первую очередь, вы­звана задержка... 2013 год определяется как дата готовности стартового комплекса.

Если говорить о ракете, то летный эк­земпляр уже готов. Мало того, два раза в со­ставе корейской ракеты в качестве первой ступени он уже нормально отработал в поле­те. Вот такая сегодня ситуация.

Кущёв В.М., ЕР: Вы сказали, что загруз­ка космической промышленности сегодня 33%. Тем не менее, широко применяются им­портные комплектующие, понятно, что в це­лях безопасности отечественной космичес­кой техники. Какова позиция в этой связи Роскосмоса?

Поповкин В.А.: В основном у нас все отечественное, кроме, по сути дела, одного элемента - электронной компонентной ба­зы. И, к сожалению, когда мы создаем аппараты, то боремся за вес, чтобы более качест­венно решать эти вопросы, и на некоторых аппаратах [импортная] электронная компо­нентная база доходит до 100%. Сегодня мы с Минатомом разработали целую программу по переходу на отечественные комплектующие, но они должны быть радиационно-стойкими, что, к сожалению, сегодня делает­ся у нас в очень ограниченном количестве.

И скажем так: будет достойная электронная компонентная база - конечно, мы будем ста­вить свою. Мы сегодня как бы унифицирова­ли линейку ЭКБ [электронной компонентной базы], потому что было очень много само­стоятельности, многие конструкторы само­стоятельно выбирали, а потом, когда на вто­рой или третий аппарат надо закупать, то этой ЭКБ уже, оказывается, нет, и приходит­ся какой-то этап ОКР снова проводить. Мы перешли к порционной закупке. Вот мы го­ворим: группировка будет такая и ЭКБ мы закупаем на партию. Ну, это очень тяжелый вопрос, и многие сдвиги вправо по запускам определяются сроками закупки этой эле­ментной базы.

Москалькова Т.Н., CP: Крайнюю напря­женность вызывает социально-экономичес­кая ситуация на территории комплекса Бай­конур. Граждане пишут, что межнациональ­ная близорукость главы администрации Ме­зенцева породила массовые протесты: граж­дане России часами вынуждены простаивать в очередях для оформления миграционных карт, тарифы выросли с 2006 г. на 124%, не решены проблемы аренды комплекса Байко­нур. В жалобе президенту Республики Казах­стан Назарбаеву профсоюзные работники космической отрасли пишут, что политика российской власти в лице Мезенцева грани­чит с геноцидом. Что делается для выравнивания ситуации и укрепления руководства?..

Поповкин В.А.: Конечно, Роскосмос за Байконур в целом отвечает, но вообще в функционале Роскосмоса нет обязанности управлять какими-то территориальными образованиями. И когда я стал руководителем, я обратился к руководителю администрации президента с предложением, что глава адми­нистрации города Байконура должен подчи­няться кому-то из представителей президен­та в федеральных округах, потому что у меня как у должностного лица, находящегося здесь, нет прав решать ни социальные во­просы, ни медицинские, ни какие-то другие с точки зрения обеспечения наших граждан. Честно говоря, об этих проблемах мы знаем и сейчас с администрацией президента ре­шаем вопрос, как из этой ситуации выйти.

Что касается аренды космодрома Байко­нур. Она оформлена до 2050 г., мы проблем с арендой сегодня не знаем. Кроме того, сей­час установились, будем говорить, работоспособные отношения с ны­нешним руководством Казкосмоса, и все проблемы решают­ся. В частности, почти два года у нас был мораторий на пуски баллистических ракет для про­дления ресурса, но по нашей просьбе в этом году мораторий был снят, и пуск этот в ноябре будет проведен. Вот такая ситу­ация.

Штогрин   С.И., КПРФ: Я являюсь одним из руководи­телей межфракционного депу­татского объединения по под­держке авиации и космонавти­ки, и наши заседания мы про­водим не здесь, а на предприя­тиях космической отрасли. Од­но из таких собраний было на «РЕКОДе». Вы сказали, что для более интенсивного внедрения в жизнь страны результатов ко­смической деятельности есть необходимость внесения каких-то изменений в законода­тельство. Вообще, на ваш взгляд, что тормозит внедрение достижений нашей космонав­тики в реальную жизнь страны, ее экономику, жизнь людей?

Поповкин В.А.: Вы с «РЕКОДом» как раз удачный пример привели. Роскосмос и был инициатором создания этой компании, чтобы всю информацию космическую сосре­доточить в одном месте и в первую очередь регионам дать комплексный продукт. И вот эту работу мы сейчас развернули и ведем, но этих функций у Роскосмоса в Законе о кос­мической деятельности нет. И сегодня полу­чается, что за связь отвечает Минсвязи, за метеорологию - Минприроды, за пожары - МЧС. Нет единого органа, который бы все это интегрировал... потому что, куда ни при­едешь в регион, а там говорят: мы хотим ви­деть картину своего региона с точки зрения любого пользователя... Вот мы и просим внести эти изменения в Закон о космической деятельности - наделить нас правом хотя бы интегрировать это.

Иванов С.В., ЛДПР: Когда вы сейчас рас­сказывали нам о причинах аварии, речь идет о диверсии? Второй вопрос. Хотелось бы из первых уст услышать, на какой ступени нахо­дятся наши конкуренты из Китая? Третий: когда будет налажено массовое производст­во ошейников для собак с чипами ГЛОНАСС?

Поповкин В.А.: Попытаюсь вкратце объ­яснить, в чем суть. МОКБ «Марс» раньше за­нималось созданием командных приборов для баллистических ракет, и там были очень жесткие требования. Когда разрабатывались алгоритмы, то любая «не норма» прекращала программу. При разработке алгоритмов для разгонного блока (тех, кто это делал, сегодня уже нет, к сожалению) отошли от этой прак­тики, и получилось, что вот в многотомном отчете было напечатано, что возникает ошибка при определенных воздействиях, но в алгоритм не было заложено, что эта про­грамма должна остановиться. Спутник был очень тяжелый, очень перспективный спут­ник, и его программа выведения, в отличие от тех, которые запускались рань­ше, - с тремя-четырьмя включени­ями, предполагала шесть включе­ний. Нужен был очень сложный  маневр, для того чтобы доставить его на орбиту. И вот после третье­го включения получилось так, что это была как раз та ошибка, кото­рая не предусмотрена системой управления: после второго вклю­чения система управления оши­бочно посчитала, что КА уже в той точке, хотя он был не в той, и во­обще дальше выведение пошло не в ту сторону.

Второй вопрос - конкуренция с Китаем. Ну, Китай очень быстро движется, и, на наш взгляд, надо с ним сотрудничать. Это наш страте­гический партнер, и мы сотрудни­чаем, но... мы очень жестко выст­раиваем технологическую полити­ку с точки зрения непередачи тех­нологий. Если мы готовы их пере­дать, но тогда вбелую... Очень тя­жело эти вопросы решаются, но, с другой стороны, если не мы, то придут другие. Недавно я был на конгрессе, встречался с главами агентств: Европа очень активно идет к Китаю. Китай, по сути дела, «сел» сегодня на весь африкан­ский континент. Поэтому надо со­трудничать.

По навигационной аппаратуре для по­требителей, в частности ошейники для со­бак. Пока не было группировки, говорить о распространении внизу было бесполезно. Первый этап осуществили: мы восстановили группировку. ФЦП развития ГЛОНАСС на 2012-2020 гг. предусматривает в первую очередь массовое производство различной навигационной аппаратуры.

Гуляев Р.А., ЕР: «Фобос-Грунт» перено­сился в 2009 г. 22 сентября РИА «Новости» распространило сообщение с вашей цита­той, что есть проблемы по программе на следующий этап, но эти программы можно зало­жить в процессе полета. Какова степень на­дежности этого КА, учитывая, скажем так, многолетний перерыв в работах подобного уровня, потерю навыков, может быть, у пер­сонала и вообще негативный отечественный опыт в отношении Марса?

Поповкин В.А.: Новизна космического аппарата «Фобос-Грунт» с учетом того, что мы 20 лет ничего не делали, даже свыше 90%. И мы понимаем, что это риск, но мы понимаем и другое: если мы не запустим его в этом году, то в 2013 г. этот аппарат уже бес­полезно запускать. Если мы начнем новый изготавливать, то уйдем в 2016 год и дальше. Почему появились замечания? Мы вели це­лый ряд новых испытаний этого аппарата. У нас есть кое-какой запас ЗИП, некоторые части делались в двух, в трех экземплярах. И вот с помощью этих программ мы как раз и выбираем то, что надо поменять на Земле. Я еще раз говорю: это очень рискованное дело, но это оправданный риск, мы понима­ем, на что мы идем. По-другому, к сожале­нию, нельзя, это сложная техника.

Тумусов Ф.С., CP: 10 июля 2011 г. при­мерно в 00 часов 30 мин. жители 2-го Кюлетского наслега, села в Вилюйском районе Ре­спублики Саха (Якутия), видели в небе взрыв. На следующий день над селом летало много военных вертолетов. Но самое глав­ное - 1 июля 2011 г. администрация наслега получила факс от ФГУП «Центр эксплуатации объектов наземной космической инфраст­руктуры» (город Москва) о том, что в июле сего года запланировано проведение рабо­чих совещаний. И в связи с этим вопрос: имеются ли места падения фрагментов РН на территории Якутии? Если да, то есть ли соот­ветствующее соглашение с руководством Ре­спублики Саха (Якутия)? Если есть такое со­глашение, то секретное оно или открытое?

Поповкин В.А.: 10 июля Роскосмос ни­каких запусков ракет-носителей не производил. Второе. У нас поля падения в Якутии предусмотрены только при запуске с космодрома Свободный, и мы сегодня с Республи­кой Саха (Якутия) ведем переговоры о выде­лении этих полей; это будет совместное ре­шение, которое потом постановлением пра­вительства будет оформлено. До этого по всем пускам, которые с космодрома Свобод­ный были осуществлены, все поля согласо­вывались. Я еще раз говорю: мы 10-го числа ничего над Якутией не делали.

Локоть А.Е. КПРФ: Такое ощущение, что у нас есть вроде бы все... колоссальное наследство досталось, а не знаем, что с ним делать. Нет дерзновенных проектов. А правильная постановка задачи, как известно, это 50% успеха. Ну хотя бы: к Марсу идем, или осваиваем Луну, или орбиту, потом пе­реходим уже к Марсу. Вот сейчас этого не хватает.

По заказчикам. Судя по тому, что вы ска­зали, такое впечатление, что заказчика нет. Вот разгромлена система военного заказчи­ка - Министерство обороны постаралось, а заменить не­кем. Ясно, что ОТК эту зада­чу не решит, вы косвенно это признали. И третье, ес­ли можно, по космодрому Восточный: каковы темпы и каковы перспективы?

Поповкин В.А.: Я в сво­ем докладе вот по первой части уже сказал: мы как раз и разрабатываем стра­тегию до 2050 г.

По второму: спутник «Радиоастрон», который мы запустили в июле, имеет очень большое междуна­родное значение для учено­го мира. А «Фобос-Грунт»? Вот я говорил, что риски, да, но разве это не новое? По­нимаете, у нас есть шанс первыми доставить грунт со спутника планеты Марс. Это что - не амбициозная зада­ча? А «Радиоастрон»? Он с ноября (мы сейчас еще за­канчиваем регулировку его антенны) позволит увидеть то, что еще человеческий глаз не видел. А с учетом того, что у него орбита порядка 330 тыс. км... Причем одна антенна там, одна на Земле. В результате получается точность в тысячи раз лучше, чем у американского спут­ника «Хаббл», который сейчас летает. Уче­ные надеются кротовые норы, темную мате­рию увидеть. Это что - не новая вещь? Я счи­таю, это новое.

По космодрому Восточный. Есть указ президента, который предусматривает пер­вый пилотируемый запуск в 2015-2018 го­дах, правда уже РН «Союз-2». С учетом тех решений, которые сегодня приняты, это ре­альные сроки. Еще раз говорю, реальные сроки, и мы будем делать все, чтобы это бы­ло выполнено.

Мало того, я скажу, что мы для проекти­рования и самого города, и технических и стартовых позиций пригласили самых выда­ющихся архитекторов. Чтобы действительно создать космопорт будущего. Что самое ин­тересное, люди - архитекторы, творческие мастерские - просто бесплатно работают; они говорят, что просто хотят участвовать в таком грандиозном проекте... Как только мы утвердим проект, мы опубликуем.

Тарасюк В.М., ЛДПР: В докладе вы ска­зали, что Роскосмос разрабатывает множество космических программ, вкладываются колоссальные деньги. Кириенко, руководи­тель Росатома, рассказал, какие у него есть возможности борьбы с коррупцией. Что вы делаете, чтобы у вас не было коррупции и не падали все-таки наши спутники?

Поповкин В.А.: Я могу однозначно ска­зать, что спутники упали не из-за корруп­ции. Когда я пришел, я посмотрел материалы всех проверок, которые проводились прокуратурой, Счетной палатой: везде написано, что коррупции нет.

Мы не можем жить автономно от всей страны, конечно, элементы коррупции есть, я уверен. Вот сейчас был вынужден уволить одного кадра из одной организации. Он что сделал? Там у него полколлектива - родня. Он за три дня до увольнения заключил со всеми с ними контракт, по которому я дол­жен выплатить увольняемой родне по двадцать окладов. Я считаю, это коррупция. Ко­нечно, ее элементы есть, я больше чем уве­рен: если профессиональней и глубже загля­нуть, то можно их найти. Что мы делаем, что­бы этого не было? В ходе своего доклада я сказал, что сегодня мы все финансовые по­токи сосредоточим в одном месте. У нас се­кретов нет, мы просто будем публиковать все наши квартальные отчеты, годовые отче­ты, и пусть все смотрят, куда уходят деньги народные.

Второе, что мы сделали, - перешли к но­вой структуре. Почему? Вот было, например, Управление средств выведения и наземной космической инфраструктуры. Оно, с одной стороны, курировало предприятие и боро­лось за то, чтобы это предприятие было хо­рошим, с другой стороны, оно было заказчи­ком работ. Кроме того, мы создаем систему качества, да? Но представителей заказчика на предприятиях не было. У нас численность Роскосмоса - двести человек, и, представля­ете, все несли вот эти платежки. Что он де­лал? Он, начальник управления, тупо их под­писывал и отправлял к финансисту. И еще финансы были по управлениям разбиты.

Вот мы, как бы разделив все это, создаем новую более прозрачную структуру... Ну по крайней мере это первый шаг для того, чтобы коррупции не было. Конечно, нужно идти дальше - и мы пойдем.

Осипов В.К., ЕР: Космическая отрасль - это драгоценное достояние и гордость нашей страны. Ваши достижения - праздник для народа, а неудачи несут людям тревогу и огорчения. Происшедшие в этом году сбои в запуске РН и отказы технических систем не только нанесли значительный финансово-экономический ущерб, но и больно ударили по престижу нашего государства в освоении космического пространства. В связи с этим... какие оперативные... меры приняты Роскосмосом с целью исключения в будущем повторения подобных аварийных ситуаций в нашей космической отрасли? В том числе это касается военной приемки, если она существует. Замечу, в докладе нашли отраже­ние в основном перспективные планы: создание, разработка программ и т.д.

Поповкин В.А.: Ну, во-первых, я первую часть своего доклада посвятил как раз этим мерам, срочным, оперативным, и глубинным причинам всего происшедшего. Могу, конеч­но, повторить еще раз. Что касается военных представительств - про них пусть комменти­рует Министерство обороны. Но я еще раз говорю: мы доложили и премьером принято решение о том, что мы создаем свою ведом­ственную систему контроля. Да, это будет накладно, но действительно, вы правильно во вступительном слове сказали, что успехи космонавтики - это успехи страны, и каждая неудача слишком политизирована, к сожале­нию. И мы будем принимать меры по контро­лю на предприятиях именно собственными силами, для того чтобы этого не было.

Гартунг В.К., CP: Основные проблемы вашей отрасли лежат не в технической плоскости, а прежде всего в экономической. Вы не наберете на среднюю зарплату в 40 тысяч рублей, которую планируете, грамотных спе­циалистов, конкурентоспособных. Вам нуж­но поднимать заработную плату еще больше, как минимум до уровня 70 тысяч, но для это­го нужно зарабатывать деньги. В бюджете столько денег не найдется, это нужно пони­мать и быть реалистом. Вы сказали, что наша доля в мировом коммерческом рынке - все­го 3%, в то время как в средствах доставки - 40%. Какие действия вы планируете, чтобы увеличить нашу долю в общем рынке, чтобы зарабатывать деньги, а потом на эти деньги нанимать специалистов и уже решать все ос­тальные проблемы, которые стоят перед от­раслью?

Поповкин В.А.: Я еще раз говорю, от­расль зарабатывает немало средств: внеш­ний оборот Роскосмоса в этом году достиг 1.5 млрд. долларов - цифра большая для на­шей отрасли. Но сегодня не все эти средства идут в отрасль. Не все предприятия правиль­но их расходуют... Я думаю, мы примем ре­шение по этому вопросу к концу этого года. Надо разобраться: как сделать правильно, чтобы сосредоточить весь этот поток в нужном направлении. Я просто боюсь ошибить­ся сегодня, у меня нет уверенности. У меня есть варианты, как это сделать, но я не уве­рен сегодня, что буду прав. Надо убедиться, что я буду прав, а для этого надо еще с экс­пертами поработать, чтобы это было пра­вильно. Это первая часть.

Вторая часть: необходима модерниза­ция отрасли. Я честно говорю: мы сегодня вынуждены пойти на создание совместных предприятий с некоторыми западными компаниями, для того чтобы у нас построить тех­нологические циклы разработки, строитель­ства, производства космических аппаратов по мировым стандартам.

И третье. Дальше куда с этими аппарата­ми идти? В Европе и в Америке нас никто не ждет; надо восстанавливать отношения Со­ветского Союза с нашим традиционным рын­ком: это Юго-Восточная Азия, это Африка, это Южная Америка. Вот в этом направлении мы сейчас как раз и работаем. Руководством Роскосмоса, мною, моими заместителями, намечена целая серия вот таких встреч и по­ездок: не туда, куда любят ездить, - на Запад, в Америку, - а именно туда, где сегодня по­хуже, но где можно достичь результата. И мы рассчитываем оттуда привезти заказы и средства в итоге.

Очень интересные и содержательные полемические выступления Савицкой С.Е. (КПРФ), Иванова С.В. (ЛДПР), Кокошкина А.А. (CP), Шудерова В.Е. и Дубровина В.А. (ЕР) мы не приводим, так как они не содер­жали вопросов к В.А.Поповкину.